Как живут современные ижоры. Репортаж из деревни Ручьи в Ленобласти

ИЖОРСКИЙ КОСТЮМ

Первые данные об ижорской одежде мы находим в трудах исследователей XVIII века. В знаменитой книге академика Иоганна-Готлиба Георги «Описание всех в Российском государстве обитающих народов...» ижорку изображают две гравюры, сопровождаемые краткими заметками в тексте — «Чухонка в уборном платье» (вид спереди и сзади) и «Ингерская крестьянская баба»).

А в рукописи Федора Туманского XVIII в. представлено полное и детальное описание ижорской одежды того времени188. Позднее, уже в ХХ в. на одежду ижор обращали внимание финские этнографы и российские исследователи.

МУЖСКАЯ ОДЕЖДА

Мужская одежда меньше привлекала исследователей. Георги писал, что «она во всем подобна одеянию финских мужиков», а Туманский отмечал: «Мущины одеваются точно как русские». И все же вещи, сохранившиеся в музеях и, главное, старинные рисунки и архивные фотографии дают нам возможность представить себе, как одевался ижорский мужчина.

На основе древних ижорских песен можно представить старинную свадебную одежду ижорского жениха, сшитую его матерью. Это льняная рубаха, расшитая богатым орнаментом по вороту, рукавам и груди и украшенная блестками, по подолу которой были вышиты кони или подшивался кумач; брюки — из кожи; на ноги надевались синие чулки, сапоги. Жених обязательно подпоясывался полотенцем, вышитым его с ест рой, так, чтобы были видны украшенные концы — этот пояс считался оберегом от нечистой силы. В сойкинских рунах пелось о том, что на жениха накидывалась шерстяная мантия с золотыми нитями, меховая шуба и свадебный «шлем».

Даже в начале ХХ в. многие ижорские мужчины в будни носили старинную одежду: длинные белые штаны и белую длинную рубаху, с косым воротом на западе и с прямым — на севере Ингерманландии. Обычно такую одежду шили из домотканины — грубой самодельной льняной ткани, часто небеленой (см. цветные иллюстрации VI и XII).

В обычные дни такую одежду не подпоясывали, но в праздники завязывался поверх рубахи тканый пояс, длиной до 2,5 м, с льняной основой и шерстяным утком, обычно сотканный на берде. Были в ходу и пояса, изготовленные на 8-12 дощечках — этим древним способом здесь чаще плели тесьму для обуви и обмоток, но и пояса выходили красивыми и яркими. Хотя белый цвет одежды признавался тогда самым «настоящим мужским», но в оредежских деревнях к началу ХХ в. носили мужчины и льняные темно-синие штаны, и рубахи из пестряди (так называлась льняная ткань, узор которой чаще всего состоял из клеточек или узких полос, что достигалось путем включения крашеных нитей и в основу и в уток).

А в нижнелужских деревнях с конца XIX в. в моду вошли льняные штаны с набивным синим узором («цветы» и «снежинки»).

Парни, да и мужчины помоложе к началу ХХ в. предпочитали шить одежду из покупных тканей — ситца, сатина и покупного сукна.

Но верхнюю одежду еще долго делали именно из тканей домашнего изготовления. В районах нижней Луги летом носили рююди — белый льняной кафтан без подкладки и воротника. А гордостью каждого ижорского мужчины было тяжелое длиннополое суконное пальто виитта белого, синего или коричневого цвета, у молодых украшенное красной или синей тесьмой.

Носили его весной и осенью и всегда надевали в церковь и на праздники. Помню рассказы бабушки, как трудно было стоять в церкви на службе рядом с мужиками именно в синих вииттах. Ведь их прочный невыгорающий синий цвет достигался весьма непривычным для нас способом крашения, где использовалась привозная краска индиго и настоянная в течение месяца в теплом месте на печке моча(!) в горшке. Говорят, что мужики запаха не выдерживали и уходили в лес заготавливать дрова на все время крашения. Краска получалась «вечная» и к тому же красивого глухо-синего цвета, но и запах держался более года…

Особой значимостью для каждого ижора обладали кожаные сапоги высотой до колена. Их берегли для особых случаев, предпочитая летом ходить босиком. И часто, идя на гуляния в соседнюю деревню, сапоги несли перекинутыми через плечо, а надевали лишь на окраине чужой деревни. Такие крепкие сапоги из толстой свиной кожи служили десятилетиями, только нужно было не забывать подшивать снизу заплаты.

А у рыбаков были особые высокие рыбацкие сапоги, в подошвы которых зашивали свинец для большей устойчивости. Рыбаки говорили, что в таких сапогах не страшно домой пьяным прийти — сапоги не дадут упасть! Такие сапоги сейчас можно увидеть в Ижорском музее в Вистино.

ЖЕНСКАЯ ОДЕЖДА

Женской одежде во всех описаниях уделялось значительно большее внимание. У нее нет сложных возрастных отличий, но она привлекала красотой и необычностью. Кроме того, в разных местах проживания ижоры одежда была настолько разной, что говорить о едином «ижорском» костюме нельзя. На основе разнообразных данных можно выделить четыре типа традиционной женской ижорской одежды: 1) комплекс с «ааннуа»; 2) комплекс с «хурстод»; 3) сарафанный комплекс; 4) комплекс с «харакка».

Одежда девушек не отличалась от одежды замужних женщин, разница была лишь в прическе и форме головного убора. По Георги, девушки заплетали косы, по Туманскому, они носили волосы распущенными, подрезая их спереди челкой. Поздние сведения говорят о том, что косу девушки распускали лишь после сватовства и до дня венчания. По данным XVIII в., нижнелужские ижорки, выходя замуж, подобно водским женщинам, брили голову до рождения первого ребенка и лишь потом опять отращивали волосы.

Прежде всего, мы расскажем о самой ранней известной женской ижорской одежде XVIII в. Она детально описана в упомянутой рукописи Федора Туманского. Одежда подобного типа сохранялась у хэваских ижор в деревнях по берегам реки Коваши до начала ХХ в. Такая одежда носит название комплекс с «ааннуа».

КОМПЛЕКС С ААННУА

Эта одежда состояла из рубахи рятсиня, двух полотнищ хурстут и ааннуа, головного убора саппано, передника полле, поясов и украшений.

Основным элементом нательной одежды была длинная белая домотканая рубаха рятсиня сложного покроя. Стан рубахи шился из четырех полотнищ грубого холста. Верхняя часть рубахи состояла из двух оплечий хартиуксет, соединенных сзади полоской ткани шириной 14-15 см. Эти оплечья были удивительно красивы: их ткали сложными геометрическими узорами из ромбов и свастик и поверх тканья дополнительно вышивали белой шерстью. При этом чаще всего синюю льняную основу соединяли с шерстяным утком красного или желтого цвета. Широкие рукава также были необычайно богато украшены сложным тканым орнаментом и вышивкой. Не случайно Георги писал, что «женская одежда нарочито еще и суетна», и на «отделку такой рубахи требуется времени не менее чем как недели четыре». Рубаха скреплялась у ворота фибулой — «большою серебреною овального образа пряжкой... иногда вызолоченною, осыпанною каменьями или жемчугом». Подобные пряжки дожили до начала XX в., но в несколько упрощенном виде. Есть сведения, что в старину независимо от времени года такие рубахи носили по две одновременно.

Поверх рубахи надевали очень своеобразную одежду в виде двух полотнищ, каждое из которых напоминало передник на одной лямке. Надевались они так: на правое плечо накидывалась лямка и весь левый бок оказывался закрытым узким полотнищем хурстут из поперечно-полосатой шерсти с полоской из разноцветных лоскутов внизу. На левое плечо крестообразно с хурстут одевалась лямка другого, более широкого шерстяного полотнища, закрывавшего правый бок и называвшегося ааннуа. Ааннуа должно было быть только черного или с инего цвета; в будничном варианте оно не украшалось, а в праздничном — сплошь вышивалось шелком, б исером и белыми бусами, отчего становилось очень тяжелым.

Поверх ааннуа надевали передник полле, тканный из шелка или шерсти и украшенный пятью одинаковыми рядами бисера, а шестой его ряд, шире первых в 5 раз, был вышит сложным узором из жемчуга и имел внизу привески из «змеиных голов». «Змеиными головами» или «ужовками» назывались раковины каури — излюбленное украшение многих финно-угорских народов. Родом раковины каури — из вод Индийского океана, и трудно себе представить, какими длинными и сложными путями они проникали на эти балтийские берега.

Ф. Туманский также сообщает и об одной из древнейших частей ижорской женской одежды — селга вюо («спинном поясе»). Такие детали одежды близки по форме и местоположению набедренникам некоторых финно-угорских народов (особенно — восточнофинских, например мордвы). Подобные украшения имели важное магическое значение. Ижорский «спинной пояс» представлял собой носимую сзади широкую полосу сукна с подвешенными «змеиными головами», украшенную прекрасными узорами из разноцветного бисера, золотым и серебряным позументом и двумя полосами из раковин каури. Такой пояс когда-то хранился в коллекции прежде существовавшего Музея народоведения — он был шириной 6 см, украшен бисером и рядами раковин каури. Крепился он ремешком, который завязывался спереди. Поверх одежды ижорки три раза опоясывались кожаным поясом с оловянными бляшками, весом более килограмма.

У замужних ижорских женщин прическа была очень сложной, волосы делились на три части: одна часть закручивалась на затылке в пучок, а две косы у висков держались при помощи сюккяре — плотно прилегающего жгута из холста и ваты. Все три пучка покрывались полотенчатым головным убором саппано. Он держался на голове с помощью завязок и не снимался ни днем, ни ночью, что являлось причиной многочисленных жалоб в свадебных песнях. Саппано был очень красивым и нарядным головным убором: прилегающая ко лбу часть состоял а из двух полос, сотканных из шелка или шерсти, одна — красного или синего цвета с золотым позументом по краю, другая — вышитая сложными разноцветными узорами. Сзади спускался на спину длинный конец пурста, который подвязывался тесьмой за головой, проходил под ожерельями и поясом и доходил до пят. Посредине этого длинного «хвоста» шла полоса, вышитая великолепными разноцветными узорами с золотой нитью и блестками и обшитая лентами и кусками красной и желтой ткани.

В ушах ижорки носили небольшие серьги, к которым подвешивались другие, собственно ижорские — таллукар — в виде несомкнутого кольца с двумя п осеребренными ножками-прутиками внизу. Эти ножки украшались посредине большими камнями. К кольцам таллукар крепилось до десяти лент, полукружием спускавшихся по спине. На шею надевали множество ожерелий: у самой шеи — несколько ниток жемчуга, пониже — до двадцати ниток различных бус, затем на ожерелье из драгоценных камней подвешивали один или несколько крестов (эти бусы необходимо было носить всегда). А прямо до пояса опускались нитки «разноцветных каменьев» и три нитки белых «змеиных голов».

На ноги ижорские женщины надевали красные обмотки риват, закрепляя их черными оборами, сверху — узорчатые шерстяные чулки сукат, а поверх — короткие холстяные чулки ратит, подвязываемые узкими красными оборами. Ходили ижорки, по свидетельству Туманского, в «кожаных босовиках без ушек», имевших «вместо пряжек рисованные или золотом набивные узоры», прошитые блестками, каблуки подбивались медными скобками.

Одежда этого типа довольно долго сохранялась в ижорских деревнях по берегам реки Хэваа (Коваши). Правда, поверх традиционной рубахи надевали уже только аннуа. Я сама слышала рассказы бабушек, как в своем детстве, которое пришлось на 1910-е годы, они встречали двух старушек, всегда ходивших в церковь в старинных вышитых одеждах. При этом они громко говорили, что они — последние ингеройсет. Не их ли мы видим на фотографии, сделанной в 1911 г. финским исследователем Самули Паулахарью?

СЕВЕРНО-ИЖОРСКИЙ КОМПЛЕКС

Костюм ижор на Карельском перешейке был во многом схож с одеждой местных финнов-эурямёйсет195. В состав праздничной женской одежды входила рубаха с рекко, юбка хаме, головной убор харакка, передник эсилиина и украш.

Особенно замечательна была рубаха пайта: ее верхняя часть шилась из тонкого льняного полотна, и на груди украшалась рекко — вышивкой трапециевидной формы, где шерстяными нитями красных, оранжевых, желтых, коричневых, зеленых и синих цветов горизонтальным стежком или крестиком выш ивались геометрические орнаменты (а самые старинные рекко вышивались золотисто-желтой шерстью). Вышивкой украшался и ворот рубахи. Часто рукава заканчивались манжетами. Разрез на рубахе был с левой стороны рекко, его застегивали небольшой круглой фибулой солки. Нижняя часть рубахи, которую не было видно, шилась из грубого льна. Поверх надевали длинную юбку хаме из синей, черной или коричневой полушерсти, по подолу которой шел волан из красной покупной ткани или цветная покромка, тканная на берде. На такой юбке закладывали более 40 складок, а тонкий притачной пояс застегивали на пуговицу. В прохладную погоду и в праздники северные ижорки носили короткий белый льняной полукафтан костоли, сшитый в талию и сильно расклешенный. В таком наряде шли в церковь первый раз в году летом, на Вознесение, и поэтому праздник в народе называли «костольным». Шили костоли чаще всего из белой покупной диагонали, а вдоль полочек до талии располаг али узкие полосы великолепной тонкой вышивки шерстяными нитями.

Но главным отличием местных ижорок был головной убор харакка («сорока»).

Его налобная часть украшалась невероятно красивой вышивкой. Ее геометрические четкие узоры — кресты, шестиугольники, «зигзаги» — вышивались разноцветными шерстяными и шелковыми нитями в самой различной технике: и крестом, и настилом, и тамбурным швом, и вышивкой по сетке. А задняя часть харакка, спускавшаяся до плеч, украшалась двустронним швом. Были и праздничные харакат, с яркими, чаще всего красными, бордовыми и желтыми узорами. Были и «скорбные» харакат, вышитые черными, темно-синими и зеленоболотн ыми нитями.

Долгое время у северных ижор оставалась в употреблении плетеная обувь вирсут из лыка — лапти и ступни. Такая обувь была незаменима в лесах и болотах: вода сразу вытекала сквозь щели и нога не оставалась мокрой.

КОМПЛЕКС С ХУРСТОД

Другой старинный комплекс женской одежды известен нам из нижнелужских и сойкинских деревень второй половины XIX века, хотя имел распространение и в более ранние времена. Он включал в себя рубаху отистовапайта, поясную одежду хурстод, пояс пуута, поясные украшения кааттерид, передник, головной убор сапано, многочисленные украшения и ленты (см. цветную иллюстрацию XVI)196.

Рубаха отистовапайта сложного старинного покроя близка рубахе хэваских ижор (см. цветную иллюстрацию XVII). Рубаха имеет прямоугольную форму. Верхняя ее часть состоит из трех полотнищ, перекинутых через плечи. Причем среднее полотнище делается из простого холста и имеет разрез для шеи, а два боковых — из узорчатого, тканого с употреблением четырех нитченок. Узор тканья состоит из мелких вытянутых ромбов. Переднее центральное полотнище все покрыто сложной вышивкой ромбами черными, красными и, иногда, желтыми нитями и называется ринтамус или перенитса, слева от него делается разрез. Края разреза раньше скреплялись круглой пряжкой солки, а позднее — петлей и пуговицей. Заднее полотнище украшено вышивкой лишь по краям. Рукав кроится следующим образом: от полотнища холста с одной стороны отрезается клин и пришивается к противоположной стороне полотнища; полученный кусок складывается пополам, сшивается и основанием рукава пришивается к боковому полотнищу рубахи. На рукава в верхней их части нашивается по полосе вышитого холста. Узкая полоска вышивки имеется также на обшлагах. Нижняя часть рубахи называется миехуста и шьется из трех полотнищ, из которых два делаются из более грубого полотна, а третье, боковое (его было видно из-под надеваемой поверх рубахи поясной одежды хурстод) — из тонкого, украшенного по подолу вышивкой.

Поверх рубахи надевают особую поясную одежду хурстод. Эту часть одежды на нижней Луге также называют хурстуксет, а на Сойкинском полуострове — пайда. У нее необычный покрой и старинная техника тканья. Хурстод состоит из трех сшитых кусков. Переднее и заднее полотнища делались из синей полушерстяной материи с пришитыми снизу белыми вышитыми полотняными подолами. Боковое же полотнище, расширяющееся книзу, шилось из белого домотканого полотна и также вышивалось. Необычна была ткань первого и второго полотнища: холщовая основа и шерстяные нити утка создают взаимно выступающие узоры из ромбов и свастик. Кроме того, на лицевой стороне ткани узоры свастик, образуемые нитями основы, зашиты желтыми и красными шерстяными нитями. Получалась очень прочная, теплая и удивительно красивая ткань. Хурстод крепилось на поясе при помощи завязок так, что боковое полотнище приходилось с левой стороны, правый же бок оставался открытым.

Поверх хурстод обязательно надевали две особые подвески кааттерид, спускавшиеся сзади с пояса. Каждое из них делали из прямоугольного узкого тканого шерстяного полотнища шириной 1315 см и длиной до 60 см — в нем широкие красные полосы чередовались с узкими синими. К верхнему краю красных полос пришивали по бисерной решетке, к которой крепили или монеты, или круглые медные бляшки. К самой верхней решетке и к низу кааттерид прикреплялись раковины каури. С внутренней стороны привязывали металлический бубенчик. В верхней части подвесок, во всю их ширину пришивались петли из вышитого холста. Сквозь них продевался шерстяной пояс, на котором и подвешивались кааттерид.

С правой стороны через пояс перекидывалось полотенце, украшенное на обоих концах кружевом или бахромой, прошивками и рядами вышивки. Узоры были самые разнообразные — и странные антропоморфные фигуры, и двуглавые кони, и всадники, и деревья, и загадочные геометрические фигуры. Вышивали почти всегда шерстяными нитями красного цвета или разноцветными, применяя самый распространенный у ижор двусторонний шов (иногда такую технику вышивки называют «росписью»).

Поверх хурстод в старину ижорки носили особый женский пояс пуутта. Его делали из домашней выделки шириной 4 см и по всей длине украшали тремя рядами оловянных заклепок: в верхнем и нижнем ряду шли косые кресты, а в центральном — острые уголки.

На краях такой пояс заканчивался металлическими кольцами и крючком.

На хурстод также надевали вышитый передник. Иногда это было прямоугольное полотняное полотнище, вышитое разноцветной шерстью, «бумагой» и шелком и украшенное по низу бахромой или ручным кружевом. А порой это было широкое полотенце, сложенное пополам и подвешенное спереди на поясе так, чтобы нижний край был виден из-под верхнего. Концы такого полотенца украшались богатой разноцветной вышивкой, прошивками из красного ситца, кружевом или бахромой.

На голову сойкинские и нижнелужские ижорки вплоть до 1920-х годов надевали невероятно красивый полотенчатый убор сапано (см. цветную иллюстрацию XVIII). Несмотря на сходство названия с головным убором саппано у хэваских ижор, конструктивно это совсем иной убор. Он представлял собой два сшитых прямоугольных куска белой льняной ткани: узкий прямоугольник отсаллинен («налобный») или отсимус и более широкий хянтя («хвост»). Оба куска украшались богатейшей разноцветной вышивкой шерстяными нитями и в технике двустороннего шва, и крестом, и настилом. Вышивка была геометрической, но на старинных сапано на конце хянтя и по переднему краю отсаллинен обязательно вышивались петухи. На ранних сапано есть и третья деталь — потайной хвост салахянтя — этот небольшой прямоугольный кусок простого или вышитого холста подшивали снизу, он служил не только для лучшего закрепления сапано на сложной прическе, но, вероятно, исполнял и магическую функцию защиты.

САРАФАННЫЙ КОМПЛЕКС

Четвертый комплекс женской ижорской одежды тоже имел распространение у ижор в деревнях нижнего течения Луги и на Сойкинском полуострове, но, по ряду признаков, он не столь древний, как два предыдущих. Он стал использоваться с середины XIX века. Состоял он рубахи пайта, сарафана, передника полле, поясного полотенца ваарникке и головного полотенчатого убора (сапано или куккели) (см. цветную иллюстрацию XX).

Рубаха пайта шилась из белой льняной ткани полотняного переплетения (см. цветную иллюстрацию XXI). По покрою рубаха была составная, с прямыми поликами, с квадратным присборенным воротом. К концу XIX в. рукава были короткие, пышные, зачастую с воланом, а ранее — широкие, зауживающиеся к запястью. На поликах, оплечьях, вдоль разреза ворота и на манжетах-воланах рубаха украшалась вышивкой красными, синими, зелеными, желтыми и белыми шерстяными нитями. Иногда еще на полики нашивались красные прошивки. Орнамент вышивки мог быть самым разнообразным: женские стилизованные фигуры, птицы с пышными хвостами, розетки, ромбы, зигзагообразные линии и многое другое. Вышивка делалась и двусторонним швом, и крестом, и настилом по перевити. Использовалось для украшения манжет и кружево, связанное крючком.

Поверх такой рубахи надевался сарафан. Самый ранний из известных ижорских сарафанов, уже к концу XIX в. вышедший из употребления, носил название уммикко. У этого косоклинного сарафана лямки целиком выкраивались из переднего и заднего полотнища. Спереди делался небольшой разрез, по бокам которого нашивались узкие полоски вышитого красными нитями холста. Такой разрез завязывался двумя льняными шнурками. Ни пуговиц, ни каких-либо других украшений на этом сарафане не было. Сам сарафан шился из холста белого цвета, поэтому его на русском языке называли «беляк». Когда-то уммикко был свадебной одеждой, потом служил праздничной одеждой замужних женщин, а к концу XIX в. стал погребальным одеянием для старух.

С середины XIX в. ижорки стали носить иной сарафан — крассикке, сшитый из домотканой льняной или толстой шерстяной ткани черного или темно-синего цвета (см. цветную иллюстрацию XXI). Сарафан был косоклинный, сзади на сборках, с передним швом, на который были нашиты пуговицы. Будничный сарафан не имел никаких украшений кроме белых фарфоровых пуговиц. Праздничный же сарафан украшался на лямках тесьмой, по верхнему краю и спереди — покупными ткаными или шелковыми лентами с растительным или геометрическим узором, а по подолу двумя красными лентами или полосой кумача и фиолетовой и зеленой тесьмой. Носили и сарафан синекки из льняной ткани, окрашенной в синий цвет. Позднее появился прямой сарафан, его шили уже из покупных тканей, зачастую в клетку или красного цвета.

Широкие косоклинные сарафаны архаичного покроя носили и оредежские ижорки, надевая их поверх рубах с широкими рукавами, украшенными кружевом.

Поверх косоклинного сарафана замужние ижорки носили особый вид передника рукавникат. Он был похож на рубаху, разрезанную сзади до уровня талии. Рукавникат шили из одного полотнища белого льна, перекинутого через плечи, затем пришивали рукава, суженные к запястью. Сзади разрез заканчивался круглым отверстием. Этот разрез, ворот, разрез на груди и края рукавов украшались узкой вышивкой красной шерстью. Но самые замечательные узоры располагались по подолу: чаще всего это были фигуры женщин и двуглавых коней, реже — фантастические птицы. Красота вышивки подчеркивалась широкой полосой кумача и кружевом.

В зимнее время вместо сарафана носили длинную юбку. Зимние домотканые юбки хаме были яркими, с узкими или широкими полосами всевозможных цветов: и черного, и красного, и розового, и зеленого, и синего (см. цветную иллюстрацию XXII). Причем ижорки деревень у р. Луги носили юбки только с вертикальными полосами, а живущие на Кургальском полуострове — только с горизонтальными.

Такие юбки делали или из чистой шерсти или из ткани, основа для которой была льняная или хлопчатобумажная, а уток — шерстяной. С начала ХХ в. такие юбки чаще всего носили уже как нижнюю или домашнюю одежду.

Поверх сарафана надевали передник полле. Обычно он был изготовлен из белой льняной ткани и украшен полосами вышивки, разделенными прошивками кумача. Геометрическая вышивка выполнялась двусторонним швом шерстяными нитями красного, желтого, зеленого и синего цвета. По низу такого передника пришивалась полоса кружев или шла бахрома.

Костюм дополнялся одним или двумя полотенцами ваарникке, которые сложенные почти пополам (так, чтобы был виден вышитый конец нижней половины полотенца) подвешивались по бокам к поясу на узком красном плетеном поясе вюо. Часто концы такого пояса украшались бисером. Подвязывались и поясами из разноцветной шерсти, тканными на берде. Иногда по праздникам сарафан подвязывали узким полотенцем кушакка длиной до 250 см при ширине 30-35 см. Его оборачивали вокруг пояса, а концы свешивали сбоку друг над другом. Концы таких полотенец украшали полосами вышивки разноцветными (а иногда и только красными) шерстяными нитями, прошивками красного, реже синего цвета. По узким краям подшивали вязаное крючком белое кружево или делали простую бахрому (см. цветную иллюстрацию XXIV).

На голову надевали сапано, такой же, как и в комплексе с хурстод. Узоры сойкинских и нижнелужских сапано были необычайно яркими и сложными (см. цветную иллюстрацию XXI).

На Сойкинском полуострове носили еще и другой головной убор куккели, чем-то похожий на сапано, но со специально скроенным углублением для головы. Его украшали по краю лобной части и на «хвосте» разноцветной вышивкой темных тонов, но чаще — тонкой красивой вышивкой белым шелком. Еще в конце XIX в. его можно было встретить у пожилых женщин.

К началу ХХ в. старинные одежды почти вышли из употребления. В Западной Ингерманландии ижорки стали носить прямой сарафан и так называемую «кисельную» рубашку. Шилась она из тонких покупных материй — батиста или кисеи. У такой рубахи отсутствовали полики и рукава пришивались непосредственно к вороту. К низу рукавов такой рубахи пришивалось широкое кружево, а сам рукав подхватывался у локтя бантом из цветной шелковой ленты. На шею, по вороту, надевался кружевной воротник блойка с нашитой на него лентойплиссе. Передник тоже шился из белой покупной тонкой ткани. На голову надевали повойник, «колбочку» или «наколку», которые шились из покупных тканей самых разных цветов.

Детали традиционной ижорской одежды дожили и до ХХ в., они сохранились в свадебной одежде, получив новое, магическое значение. Еще в начале века на молодую надевали старинный головной убор саппано, позже сменили его на повойник. Под свадебный с арафан надевали описанный выше хурстут — полотнище на одной лямке. Считалось, что это принесет невесте счастье.

К 1920-м годам сарафаны вышли из употребления, их можно было видеть только у пожилых женщин. Среднее поколение носило кофту-распашонку и широкую юбку в сборку. Молодежь уже ходила исключительно в городских платьях. Старинные одежды лежали в сундуках и порой зимой одевались молодыми для святочного ряженья — в них «ходили в чудо».

Конькова О.И., 2014

Публикации раздела Традиции

Исчезающие народы России. Ижоры

С приходом современной цивилизации происходит активная ассимиляция людей разных культур. Многие народности постепенно исчезают с лица земли. Редкие их представители пытаются сохранить и передать традиции и обычаи своего народа. Благодаря им, история жизни коренного населения России раскрывает свои тайны – полезные и поучительные, не потерявшие своей актуальности до сих пор.

Традиционный праздник ижорской культуры «Никола Вешний (Весенний)» в Вистино

Ижоры – малочисленный финно-угорский народ, который наряду с водью с древнейших времен населяет северо-западные земли Ленинградской области.

В русских письменных источниках ижоры (ингры, ингарос) и Ижорская земля упоминаются с XIII века. Наряду с карелами ижоры часто фигурируют в летописях при описании битв с врагами Русской земли и потому считаются народом опасным. Они выступали вместе с новгородцами в военных столкновениях со шведами, финским племенем емь и ливонскими рыцарями. Именно ижорский староста «старейшина в земле Ижерстей, именем Пелгусий (или Пелгуй)» в 1240 году предупредил князя Александра (будущего Невского) о высадке шведов на берегу Невы.

Некоторые историки считают, что топоним происходит от карельского «инкери маа», что означает «прекрасная земля». Другие этнографы, напротив, полагают, что слово «ижора» в переводе с финского означает «грубый, неприветливый». Как бы там ни было, антропологические исследования показали, что предки ижор – самые первые люди, поселившиеся на землях от прилужских болот до лембаловских озер. По имени финно-угорского народа названа Ижорская возвышенность – местность к югу от Невы и река Ижора.

Девушки в национальных костюмах. Сойкино. 1911 год

Молодые со свекровью. Дер. Глинки Кингисеппского района. Фотография Д. Золотарева. 1926 г. (Фотоархив РЭМ)

Жители дер. Харьявалта (Гора Валдай Ломоносовского района). Фотография С. Паулахарью. 1911 г. (Из книги «Ингерманландия глазами Самули Паулахарью. Велоэкспедиция летом 1911 года») (Фотоархив Центра коренных народов ЛО)

«…Примечается у них лукавство в великом почтении; они проворны и гибки. Вместе с тем у них в характере нет злобы и праздности, напротив, ижорцы трудолюбивы и соблюдают чистоту», – так в XVIII веке характеризовал эту народность писатель и путешественник Федор Туманский.

Ижорский язык произошел от древнекарельского языка – основы и относится к прибалтийско-финской группе финно-угорских языков. В ижорском языке выделяют четыре диалекта. В 2009 году ижорский язык был включен ЮНЕСКО в Атлас исчезающих языков мира как «находящийся под значительной угрозой исчезновения».

Традиционно ижоры занимались земледелием, скотоводством, рыболовством, лесным промыслом. Выращивали зерновые (рожь, овес, ячмень), технические культуры (лен, коноплю), овощи (репу, капусту), с XIX века – картофель. В XIX веке было развито отходничество, посредническая торговля, ремесла, в том числе гончарное и деревообделочное. В деревне Большое Стремление изготовляли гончарную посуду – от огромных опарных горшков в желтой или коричневой поливе до маленьких горшочков, все предметы необходимой крестьянской утвари. Белая посуда напоминала дорогой фарфор. Именно ее на парусных лайбах часто увозили через залив на ярмарки в Финляндию.

Как и все финно-угры, ижорцы в древние времена были язычниками, а с переходом этой земли во владения господина Великого Новгорода постепенно приняли православие.

Несмотря на это, языческие традиции среди народа были чрезвычайно крепки. Собственно, от православия только и осталось, что посещение храма. Свои праздники ижоры проводили «без шуму и ссоры, и если явится кто шумной или бранчливый, то тащят в воду и окунят, чтоб был смирен».

Самым главным годовым праздником считался Педро (Петров день, день св. первоверховных апостолов Петра и Павла). Обряды земледельческого праздника (ижоры приносили к священным деревьям еду и питье для духов предков) должны были умилостивить души усопших и христианских святых, а также способствовать плодородному году. Не менее торжественно отмечался и Ильин день. На ритуальной трапезе-«братчине» собиралась община всей деревни. Плясали, что было мочи, и пели от души.

Благодаря собирателям за 200 лет скопились десятки тысяч ижорских песен. Давид Эммануэль Даниэль Европеус, один из ведущих собирателей финно-угорского фольклора, за три месяца поездки в 1847 году записал около 800 рун! Главный исследователь ижорских обрядов Вяйне Салминен в поименный справочник занес информацию о 1200 (!) народных певцах Ижорской земли.

Ижорская свадебная кукла и свадебный хлеб «куппээлилейбя»

Рунопевица Ларин Параске на картине Альберта Густава Эдельфельта. Финляндия, XIX век

Курная изба в дер. Савимяки (Глинки Кингисеппского района). Фотография С. Паулахарью. 1911 г. (Из книги «Ингерманландия глазами Самули Паулахарью. Велоэкспедиция летом 1911 года») (Фотоархив Центра коренных народов ЛО)

«Сколько песен можно запомнить за всю свою жизнь? Обычные люди знают десятки, талантливые – сотни. А какой эпитет подобрать человеку, знавшему их более тысячи? Звали ее Ларин Параске, в девичестве – Параскева Никитична Никитина. Она родилась в 1833 году в деревне Мякиенкюля прихода Лемпаала (по-русски – Лемболово), на территории нынешнего Всеволожского района. Ей повезло: она выросла на Ижорской земле, где древних песен было больше, чем камней на маленьких крестьянских полях. Ведь ее народ – ижоры, чья численность никогда не превышала 20 тысяч человек, – сохранил более 125 тысяч песен! В ижорских деревнях пели почти все. Но она превзошла всех. От нее записано 1152 песни, 1750 пословиц, 336 загадок, множество причитаний. Она знала более 32 тысяч стихов!
У нее была просто фантастическая память и невероятный талант. В любую старинную песню она вносила что-то свое, ее импровизационный дар завораживал всех. Она придумывала песни сама и вкладывала в них всю свою тихую радость и огромную боль.
Жизнь Ларин Параске была тяжела и многотрудна, но ее голос пел чисто и прекрасно, как «руокопилли», как тростниковая свирель. Это был забытый нами голос народа, который первым пришел на эти земли много тысяч лет назад» .

Ольга Конькова, этнограф, председатель Общества ижоры и води, наполовину ижорка, директор Центра коренных народов Ленинградской области

Старинная ижорская одежда, украшенная бисером, жемчугом и раковинами каури, привезенными с берегов Индийского океана, была очень красива. Самая нарядная часть костюма – головной убор саппано. Расшитый золотыми нитями, он имел доходящий до пола узорчатый шлейф. Развевающиеся на ветру женские саппано сравнивали с реющими парусами рыболовецких лайб.

Удивляли нестандартностью и ижорские дома, в которых черные от копоти курных печей потолки сочетались с желто-медовыми стенами и мебелью. Не менее интересен был и внешний вид жилищ. Соломенные крыши фиксировались жердями, перекрещенные концы которых оформляли в виде птичьих голов. Такой декор назывался «харакат» (то есть «сороки»).

У ижор были любопытные свадебные обычаи. Так, обязательным элементом сватовства было курение табака всеми участниками обряда. У ижор даже возникла поговорка: «Если дым появился над домом, значит или пожар, или курят на обручении!»

Сразу после церковного венчания жена возвращалась домой к отцу, а жених – в свой дом. Каждый из них по отдельности, со своими родственниками, праздновал это событие и принимал свадебные подарки.

На следующий день молодой с родней ехал забирать нареченную. После угощения и пения «отъезжей» песни все собирались в доме новобрачного. За стол садились все, кроме молодой жены. Ей полагалось стоять у дверей и кланяться на обе стороны, приглашая гостей к угощению. В ходе свадебного пира пели особые песни, поучающие молодых, как вести себя в семейной жизни. После торжеств нареченная брила голову и отращивала вновь волосы только после рождения первенца.

Ижорцы - коренное население части нынешней Ленинградской области. В середине прошлого столетия по политическим мотивам народ, численность которого составляла порядка 17 000 человек, был расселен по всей стране, рассеявшись и ассимилировавшись. Однако это не помешало сохранить в памяти тысячи фольклорных песен и плачей, уникальный эпос и аутентичные обряды, сформировавшиеся в дохристианские времена.

Название

Существует несколько версий происхождения названия народности. Наиболее распространен топонимический вариант образования от имени реки Ижора, вдоль берегов которой расселилась одна из отделившихся ветвей древнего прибалтийско-финского племени корела.

Исследователи расходятся во мнениях, относительно происхождения топонима. Существует две основных версии:

1. Слово «ижора» имеет финские корни, обозначает «неприветливый, грубый».
2. Название произошло от карельского выражения «инкери маа», имеющего значение «прекрасная земля».

Где живут, численность

После выделения в самостоятельный этнос на рубеже первого и второго тысячелетия нашей эры народ выдвинулся из бассейна реки Ижора. Освоение территорий происходило в западном направлении, затрагивая южное побережье Финского залива. Ижорская земля входила в состав Ингерманландии. Располагалась в восточной ее части, занимая территории юго-западного Приладожья и берега Невы.

Первые достоверные данные о численности ижорцев дала перепись 1848 г., зафиксировавшая 17 800 человек, проживавших в 222 поселениях Санкт-Петербургской губернии. В годы Великой Отечественной войны большая часть народа отправлена на принудительные работы в Финляндию. В 1944 г., после подписания с финнами мира, ижорцы вернулись в СССР, однако были выселены из мест исторического обитания в другие регионы России. Это привело к рассеиванию и полной ассимиляции подавляющего большинства представителей народности.
Согласно переписи 2002 г., в России проживали 327 ижорцев, в 2010 г. число сократилось до 266 человек. Большая часть живет в Ленинградской области на территориях Кингисеппского и Ломоносовского районов - 177 человек. В селе Вистино проживают 43 ижорца, здесь же находится Ижорский этнографический музей. Существуют крупные диаспоры за рубежом:

1. Эстония - 62 человека (по переписи 2000 г.).
2. Украина - 822 человека (по переписи 2001 г.), из них 788 ижорцев приходилось на Крым.

Язык

Ижорский язык, имеющий 4 диалекта, относится к финно-угорской ветви уральской языковой семьи. Ряд лингвистов полагает, что язык произошел от языка-основы древних карел, со временем вобрав в себя черты соседских диалектов, в том числе водского. Национальная письменность появилась лишь в тридцатых годах прошлого столетия, однако к 1937 г. преподавание на национальном языке прекратилось.
Данные переписи 2002 г. показали, что на территории России ижорским языком владеет 362 человека: на 35 человек больше, чем зафиксированное число представителей народности. Двойственная ситуация связана с процессом ассимиляции и укоренившимся с советских лет страхом репрессий. Фактически знавшие родной язык и принадлежавшие к ижорскому народу люди, записывались русскими или карелами.

История

Первые достоверные упоминания об ижорцах относятся к XII столетию: папа Александр III писал в булле о племени язычников ингров, считавшихся опасным и сильным народом. В этот же период начинается их активное взаимодействие с новгородцами, на стороне которых народ выступал в военных походах. Летопись 1228 г. повествует об участии ижорцев в битве со вторгшимся в Ладогу племенем емь.

Закрепились отношения в 1240 г., когда ижорский староста Пелгусий сообщил о появлении шведской флотилии князю Александру Невскому. Это послужило стартом к началу знаменитой Невской битвы. Разграничению культуры карел и ижорцев поспособствовал Ореховецкий мирный договор 1323 г., согласно которому новгородские земли отделялись от шведских.
Начинается повсеместное насаждение православия. Народ крестили, но языческие верования сохранялись до XVI-XVII вв., после тесно сплетясь с православными канонами. Происходят активные заимствования из культуры и быта русских. Это привело к тому, что после захвата спорных территорий в 1611 г. Швецией большая часть ижорцев покинула насиженные земли, переселившись в Российское государство. В 1710 г. Петр I включил территории, получившие название Ингерманландии, в состав Санкт-Петербургской губернии.

Внешность

Ижорцы относятся к европеоидной расе с небольшой монголоидной примесью. Ученые определяют антропологический тип, как беломоро-балтийский.

Отмечают следующие характерные особенности внешности:

• средний рост порядка 164-168 см, что выше, чем у русских и соседних народов;
• по большей части светлые оттенки глаз и волос, хотя встречается темная пигментация;
• значительный рост растительности на лице;
• лицо некрупное, но высокое и узкое;
• выступающие скулы;
• зауженные глаза, встречается складка верхнего века, эпикантус;
• выступающий нос, низкое переносье, курносость;
• выступающий подбородок;
• широкий рот.

Одежда

Мужская одежда отличалась простотой: широкие штаны и длинная рубаха из домотканой светлой материи, льняной кафтан. В праздничные дни подпоясывались, надевали кожаные сапоги, суконное пальто коричневого, синего или белого цвета - гордость каждого мужчины. Внимание вызывает свадебный наряд жениха, состоящий из ряда обязательных элементов:

• вышитая матерью рубаха из льна, богато декорированная по рукавам, груди и вороту блестками, по подолу - орнаментом с изображением коней, петухов;
• рубаху подвязывали сшитым сестрой поясом: следили, чтобы богато украшенные концы были видны, поскольку этот элемент одежды отпугивал злых духов;
• завершали наряд синие чулки, кожаные штаны, сапоги.

Женский повседневный костюм отличался необычным кроем, большим количеством деталей и составных частей, богатым декором, имевшим сакральное значение. Длинную холщовую рубаху закрепляли у горла овальной пряжкой из серебра, украшенной жемчугом или камнями - фибулой. Поверх надевали состоящий из двух частей сарафан: на одно плечо накидывали шерстяное полотнище на лямке, закрывавшее левый бок. Более широкое полотнище синего или черного цвета крестообразно закрепляли на другом плече: оно закрывало правую часть туловища.

Дополняли наряд передником, расшитым продольными полосами из бисера и раковин каури, сложным узором с использованием жемчуга. Обязательный аксессуар - спинной пояс, крепившийся ремешками на поясе. На него подвешивали «змеиные головы», как называли каури. Украшали пояс вышивкой золотыми, серебряными нитями. Задача украшения - защита от злых духов.
Девушки заплетали волосы в косы, в период между сватовством и венчанием носили их распущенными. После свадьбы женщины брились наголо: позволялось вновь отрастить волосы лишь после рождения первенца. После свадьбы женщин обязывали носить особый головной убор саппано: невысокую шапку, сшитую из разноцветных полос материи и богато украшенную. По спине, под украшениями, спускался кусок материи, доходивший до пят. Снимать саппано позволялось лишь в «бабий праздник» и в бане. Спать полагалось в головном уборе: недовольство этой традицией отразилось в фольклоре.

Жизнь

Мужчина считался главой семьи, но роль женщины была высока. Она решала хозяйственные, бытовые вопросы, почиталась мужем и детьми. Выбирал невесту жених, после чего присылал в дом выбранной девушки сватов. Согласно традиции, приходили они трижды, чтобы:

1. Заявить о намерении жениться.
2. Получить согласие на брак.
3. Вместе с женихом для обручения.

Перед свадьбой замужние женщины вместе с невестой собирались для проведения обряда куббээлид - выпекания свадебных хлебов. Во время замешивания теста опытные подруги неприлично шутили. Получившуюся заготовку украшали кругами, расположенными один в одном: узор символизировал плодородие и деторождение. Жених с друзьями в канун свадьбы ходил в баню: там сопровождающие, в свою очередь, подшучивали над будущим мужем, пели шутливые обрядовые песни.

Свадьба состояла из двух этапов: венчания и увоза невесты. В первый день жених и невеста встречались в церкви, где происходило таинство венчания. После молодожены разъезжались по домам, где со своими семьями устраивали праздники. На следующий день за невестой приезжал свадебный поезд, увозивший ее из отчего дома в дом мужа. На пороге молодых встречала свекровь с хлебом и пивом, благословлявшая пару на счастливую жизнь. Существовала традиция: во время свадебного пира невеста за общий стол не садилась: стояла поодаль, приветствуя гостей.

Культура

Ижорцы знамениты богатым песенным фольклором: исследователям удалось сохранить несколько тысяч песен-рун и плачей. На весь мир приобрела известность ижорская певица-сказительница, известная под псевдонимом Прасковья Никитина.
В конце XIX столетия за деньги она пела народные и собственные песни исследователям. После приобрела известность, давала концерты в Хельсинки и других финских городах. Необычную исполнительницу рисовали известные художники, слушал композитор Ян Сибелиус. В 1893г. опубликован сборник песен Прасковьи Никитиной, настоящее имя женщины - Ларин Параске.

Религия

Древние ижорцы были язычниками, верили в духов-хозяев и духов-покровителей, населяющих весь окружающий мир. Особо чтили солнце: вплоть до XX столетия сохранялся обычай креститься на солнце с утра, в полдень, после дождя. Солярные символы встречались в орнаменте одежды, декоре домов.
Легенда о сотворении мира гласит, что ласточка долго летала над бескрайней водной гладью, пока не увидела кочку. Сев, птица снесла яйцо, после разбившееся: из желтка появилось солнце, из белка месяц, из скорлупы звезды. Ласточки и жаворонки считались благими вестниками, их почитали, образы птиц часто встречаются в фольклоре.

Насаждение христианства ижорцы восприняли неохотно, однако к XVII-XVIII вв. повсеместно распространились православные праздники, тесно переплетавшиеся с национальной религией. Любимый женский праздник - Юрьев день, Юрги, день первого выпаса скота или бабий праздник. С утра женщина с ножом в зубах и иконой святого Георгия в руках заходила в хлев, обходя животных, прося у святого защиты. После нож втыкали под порогом, а животных выгоняли на улицу вне зависимости от погодных условий.
Настоящий женский праздник начинался вечером: в одной избе собирались до 40 замужних ижорок. С собой приносили угощения, традиционно успехом пользовались блюда из яиц. В этот вечер позволялось оставлять голову непокрытой: женщины ели, пили водку и вино, пели песни. По традиции особо славили тех, кто в этом году вышел замуж, впервые родил или дождался первого внука. С собой на праздник приглашали пастуха, игравшего на свирели, подливавшего вино, развлекавшего женщин. Обычай связан с поверьем, что на лето пастуху запрещалось иметь плотскую близость, поэтому его символически воспринимали в бабий праздник как подругу.

Видео

18 декабря в культурно-досуговом центре МО «Вистинское сельское поселение» Кингисеппского района Ленинградской области состоялось проведение традиционного ижорского праздника «TALVI-MIIKKULA» (Никола Зимний) - ДЕНЬ ИЖОРЫ. В организации празника приняли участие жители Вистинского сельского поселения, наместник Александро-Невской Лавры епископ Выборский Назарий, Правительство Ленинградской области, администрации Кингисеппского района и Вистинского сельского поселения, инициативная группа «Сойкинская Святыня».

Программа праздника была довольно насыщенной:

Праздничный молебен во главе с наместником Свято-Троицкой Александро- Невской Лавры епископом Выборгским Назарием;

Открытие праздника (выступление официальных лиц) и представление проекта «Сойкинская святыня» по воссозданию Церкви Николая Чудотворца на Сойкинском погосте;

Поздравление от имени Александро-Невской Лавры и инициативной группы «Сойкинская святыня» детей и жителей Вистинского сельского поселения с праздником святителя Николая, наступающим Новым Годом и Рождеством Христовым;

- «Talvi ilta» - театрализованное представление;

- «Ihmisin kiittämin» - награждение активистов за вклад в развитие ижорской культуры и сохранение наследия ижорского народа;

- «Tulkaa viirahisse!» - выступление финно-угорских фольклорных ансамблей (Рыбачка, Сойкинские напевы, Talomerkit);

- «Tervetuloa kannen takkaaks» - презентация ижорского праздничного стола;

Традиционные песни и танцы ижор.

Ижора. Историческая справки:

История финнов-ингерманландцев (инкери, ижоры).

Слово "Инкери" имеет несколько значений. Оно в равной мере означает и определенную территорию, и финно-угорское по происхождению население этой территории. Этноним "инкери" - "финны-ингерманландцы" (по-фински inkerisuomalainеn, inkerilainen - "инкеринсуомалайнен", "инкерилайнен") стал относиться после Столбовского мира 1617 г. к переселившейся на территорию Ингермапландии этнической группе, говорившей на финском языке и исповедовавшей евангелистскую веру. Финнов-инкери (ингерманландцев) даже многие из финно-угроведов часто смешивают с ижорцами.

Ижорцы (по-фински inkeroinen, inkerikko) вместе с водыо составляют коренное финно-угорское население Ижоры (Ингерманландии), которое под русским влиянием достаточно рано перешло в православие. Ижорское и водское автохтонное население Ингерманландии русские источники обычно именуют общим названием "чудь". Русские летописи впервые упоминают самоназвания этих племен как отдельные этнонимы под 1060 г. -"водь", а под 1228 г. - "ижора". Русское переселенческое движение достигло этих территорий в X-XI вв., но русское население стало значительным по своей численности лишь после Северной войны.

Древняя Ижора (по-шведски Ingermanland (Ингерманланд), по-русски Ингерманландия) представляла собой территорию площадью примерно в 15 тыс. кв. км, лежавшую по обоим берегам Невы между Ладожским озером и Финским заливом, и получила свое название от левого притока Невы реки Ижоры (по-фински Inhere). Ингерманландия уже почти три столетия не является административной единицей. С 1710г. официальное название этой территории - Санкт-Петербургская губерния, с 1927 г. и до распада СССР - Ленинградская область, в настоящее время - Санкт-Петербургская область).

Вследствие ее выгодного стратегического расположения на Ингерманландию претендовали многие большие державы. Почти не было столетия, чтобы ее не разоряли шведские или русские войска, уничтожая живущих там финнов. В 1323 г. с заключением мира в крепости Орешек Новгород упрочил своё влияние в регионе. В начале XVII в., воспользовавшись междуцарствием и борьбой за трон в Русском государстве эпохи "Смутного времени", Швеция сочла этот момент удобным для захвата давно присмотренных ею для себя территорий. В Выборгском договоре 1609 г. шведы в обмен на провинцию Какисалми (Кексгольмскую волость) пообещали царскому послу свою поддержку и помощь. Русские тянули с исполнением обязательств по договору, в ответ на это шведы разорили и опустошили Ингерманландию. В 1613 г. на престол взошёл первый царь из династии Романовых, который вследствие внутренних проблем в стране был вынужден пойти на крупные уступки Швеции и мирному договору в Столбове. Помимо Кексгольмской волости к Швеции отошла также Ингерманландия. Согласно податному списку 1618 г., в Ингерманландии целые уезды обезлюдели, поэтому опустошённую войной провинцию шведы были вынуждены заселить вновь. Часть Ингерманландии разделили между шведской знатью в качестве пленных земель-феодов. Новые феодалы-землевладельцы переселили на свои новые уделы крестьян из прежних поместий, часть из которых была выслана туда в наказание. Таким образом, Ингерманландия сделалась чем-то вроде шведской Сибири. Наряду с этим, население этой территории увеличивалось также за счёт солдат-ветеранов, отслуживших свой срок в армии и переселенных туда. Вместе с этими официальными действиями шведских властей по заселению Ингерманландии шёл процесс спонтанного переселения жителей восточных финских провинций Швеции в эту славившуюся своими плодородными землями провинцию Финские переселенцы в 1656 г. составили 41,1 % населения; в 1671 г. - 56,9 %; а в 1695 - уже 73,8%. Финские колонисты прибывали с двух территорий: члены этнической группы с Карельского перешейка и этнической группы savakko - из провинции Саволакс. Со временем различия между обеим группами стёрлись, и образовалось единое ингерманландско-финское население (инкери), которое постоянно увеличивалось и обновлялось за счёт свежего притока прибывавших из Финляндии переселенцев. Хотя по условиям Столбовского мира жителям отошедших к Швеции территорий было предоставлено право свободного выбора вероисповедания, шведы стали проводить насильственное обращение в евангелистскую веру, под влиянием чего православное население, среди которых большое количество води и ижорцев, массово бежало во внутренние области России. В 1655 г. в Ингерманландии уже действовало 58 евангелистских религиозных общин с 36 церквями и 42 священниками.

В результате Северной войны 1700-1721 гг. Ингерманландия была возвращена России, что решающим образом изменило положение ингерманландских финнов сделав их подданными государства с чуждой культурой. В 1703 г. началось строительство Санкт-Петербурга, с 1712 г. город стал столицей Российской империи, туда переехала царская семья, большинство государственных учреждений, и началось спонтанное заселение города. В нём с самого начала были жители -финны, ибо растя и расширяясь, город вобрал в себя множество населённых ингерманландцами деревень. В Санкт-Петербургской губернии в XVIII в. наблюдается экономическая специализация и создание отраслей хозяйства для удовлетворения запросов жителей столицы. Финны-ингерманландцы также могли извлечь для себя пользу из этого: и молочная продукция, овощи, фрукты и зелень всегда пользовались спросом в городе. До строительства железной дороги хорошие дополнительные доходы мужчинам приносил извоз.

Евангелистская церковь, как единственное культурное учреждение в Ингерманландии, проделала в XVI в. работу в области сохранения финского языка,

значение которой трудно переоценить. Обязательным условием для заключения церковного брака была грамотность - умение читать, писать и знать религиозные тексты. Благодаря этому уровень образованности ингерманландских финнов значительно превосходил уровень русского населения, бывшего в подавляющем большинстве неграмотным. В начале XIX в. по инициативе церкви начала создаваться система школьного обучения. Из-за нехватки учителей и незаинтересованного отношения людей число школ росло крайне медленно. Поворота удалось добиться только благодаря помощи открытой в 1863 г. учительской семинарии в Колппана. Семинария не только готовила учителей для финских начальных школ, но и, благодаря педагогам-просветителям, сделалась центром расцвета культуры и духовной жизни Ингерманландии. В 1888 г. в Ингерманландии работало уже 38 финских школ. При школах организовывались кружки чтецов, песенные хоры и музыкальные оркестры, проводились праздники песни, более того, пожарные команды тоже обязаны своим появлением школам.

Годы первой мировой войны означали для крестьян-ингерманландцев подлинный золотой век. Они могли продавать свою продукцию по сходной цене, и, как знак благополучия и процветания, в их хозяйствах завелись различные сельскохозяйственные машины, в домашнем обиходе не были редкостью ни швейные машины, ни даже пианино.

В период после Октябрьской революции культурные учреждения финнов-инкери могли ещё некоторое время продолжать свою работу, в школах ещё велось обучение на финском языке. Однако в конце 20-х гг. начались наступление на церковь и гонения на финский язык. С 1926 г. на проведение любого религиозного и церковного мероприятия требовалось получить специальное разрешение местного Совета. Немало хлопот причиняла нехватка священнослужителей. Всё больше священников переезжали в Финляндию, спасаясь от угрозы ссылки и исправительно-трудовых лагерей. Преподавание закона божьего было прекращено, в результате чисток среди педагогического состава учительская гвардия стала более русской. В 1937 г. финский, как язык "националистов-контрреволюционеров", был запрещён, издание газет на финском языке было прекращено, книги сожжены.

Началось и физическое истребление ингерманландских финнов. В начале 30-х гг. с первой волной спецпереселенцев, отправленных в ссылку в связи с событиями коллективизации, согласно некоторым оценкам, были насильственно депортированы из мест постоянного проживания около 18 тыс. чел. В 1935-1936 гг. под предлогом расширения пограничной нейтральной полосы из Северной Ингерманландии выселили 27 тыс. чел. К концу 30-х гг. из Ингерманландии было сослано примерно 50 тыс. чел., они рассеялись на территориях от Кольского полуострова до Дальнего Востока и Сахалина.

Во время второй мировой войны блокадное кольцо вокруг Ленинграда разделило надвое населённые финнами-ингерманландцами районы. Нет точных сведений о числе попавших в блокаду икгерманландцев, однако, по приблизительным подсчетам, их было не менее 30 тыс. чел., большая часть которых стала жертвами блокад. Тем не менее большинство финнов-ингерманландцев оказалось на оккупированных немцами территориях. В результате немецко-финских переговоров они получили возможность переселяться на жительство в Финляндию. В три потока в Финляндию было эвакуировано в общей сложности 62 848 финнов-ингерманландцев. Параграфом 10 подписанного 19 сентября 1944 г. советско-финского соглашения о прекращении военных действий стал для финнов-ингерманландцев окончательным. На основании этого параграфа все ранее эвакуированные в Финляндию ингерманландцы должны были быть выданы финскими властями Советскому Союзу. Но перевозившие их вагоны не остановились в Ингерманландии, а продолжали свой путь далее на восток. Финляндия передала Советскому Союзу почти 55 тыс. финнов-ингерманландцев.Некотрые остались в Финляндии, из них часть заранее перебралась в Швецию, опасаясь выдачи советским властям. Оттуда многие продолжили свой путь в другие страны Западной Европы и даже в Америку и Австралию.

Разбросанным по всему СССР финнам-ингерманландцам только в конце 40-х гг. разрешили переселиться на земли по соседству с их отчим краем - в Карельскую АССР. Разрешение вернуться в Ингерманландию было получено только в 1956. Многие выбрали в качестве места жительства Эстонскую ССР. Согласно данным переписи населения 1989 г., в Советском Союзе проживало всего 67 300 человек финской национальности. Из них 20 500 чел. жили в Ленинградской области, 18 400 чел. - в Карельской АССР, 16 700 чел. - в Эстонии и 12 000 чел. - на других территориях Советского Союза. Финнско-ипгерманландское население древней Ижоры к концу 80-х гг. состояло из пожилых людей. Более молодые поколения обрусели. При переписи населения в 1989 г. только 35% из них назвало своим родны языком финский. Но вследствие политических перемен финны-ипгерманландцы тоже переживают эпоху пробуждения национального самосознания. Возродились вновь восстановленые общественные и религиозные организации, которые раньше играли столь значительную роль в сохранении чувства своей национальной принадлежности у финнов-ипгерманландцев. В наше время в Ингерманлапдии действуют 15 евангелистских общин. Финляндия оказывает значительную помощь ингерманландским финнам: там проходят обучение хозяева-фермеры, преподаватели финского языка, медицинские работники, служители культа - священники и диаконы. С апреля 1990 г. Финляндия принимает финнов-ингерманландцев в качестве иммигрантов-репатриантов. До настоящего времени этой возможностью воспользовалось около 5 тыс. чел.

Грядущие годы покажут, какова будет участь этнической группы финнов-ингерманландцев. Окажется ли она способна сохранить свой язык, культуру, обычаи, или окончательно обрусеет, а возможно, изберёт путь массовой эмиграции.

Инкери - маленький народ

Наш город, всегда славившийся многонациональной культурой и веротерпимостью, служил примером не только для других регионов России, но и для многих стран мира. В настоящее время на территории бывшей Ингерманландии (Петербург и Ленинградская область) финнов и их потомков осталось всего около 20 тысяч, или 0,3% шестимиллионного населения региона.

Oбщественная организация "Инкерин Лиитто" (Ингерманландский союз), существующая с 1988 года, ставит перед собой задачу возрождения национального самосознания финнов-инкери, сохранения этого народа на его исторической и этнической родине, создания условий для развития языка и культуры. "Инкерин Лиитто" занимает главенствующее положение в Финской национально-культурной автономии города и области.

О задачах, проблемах и повседневных делах союза рассказывает его председатель Александр Кирьянен:

Финнам-инкери трудно даже частично восстановить то общественно-политическое положение, которое они занимали на рубеже ХIХ и ХХ столетий. И хотя годы репрессий остались позади, государство постановило реабилитировать ингерманландских финнов, угроза будущему этого народа на родной земле не снята. Механизм реализации постановления пока не действует.

В этой связи основной акцент в работе ставится на взаимодействие с органами управления: налажены взаимоотношения с отделом по делам национальных объединений при Комитете по внешним связям. Финны-инкери входят также в состав совета Дома национальных культур Петербурга.

А начинали мы с возрождения фольклорных ансамблей, и теперь практически в каждом отделении существует какой-либо художественный коллектив. Ежегодно проводим летние и зимние праздники - Иванов день и масленицу. В начале октября обычно празднуем День Инкери. Инкери - еще и женское имя (именины 5 октября). Так сложилось, что в этот день мы отмечаем и именины своего народа.

С 88-го года мы стали открывать группы по изучению финского языка. Одновременно свыше 700 человек изучают у нас финский язык, знакомятся с культурой и обычаями своих предков. Мы заключили договор с Центральным союзом преподавательской деятельности Финляндии, согласно которому в Петербурге и области организована 3-летняя подготовка учителей финского языка. Созданы три группы: две занимаются в Петербурге на базе "Инкерин Лиитто" и одна - в школе поселка Тайцы. При этом отобрана еще группа, которая в апреле должна сдавать специальный экзамен на знание языка в Финляндии. Сдавшие получат документ не только о знании финского языка, но и о праве его преподавания.

Нас поддерживает финское консульство в Петербурге, налажены крепкие связи с Финляндией. С министерствами труда и образования Финляндии заключен договор о поддержке языка и культуры финнов, проживающих здесь.

В ноябре мы участвовали в работе парламента зарубежных финнов в Хельсинки. Более миллиона финнов - почти пятая часть населения - проживают вне Финляндии, и они создали свой парламент. Подобный парламент существует еще только у французов и итальянцев. На торжественном заседании присутствовала президент Финляндии г-жа Тарья Халонен.

В начале декабря наша делегация в составе 10 человек участвовала в работе III Всемирного конгресса финно-угорских народов, приуроченного к Дню независимости Финляндии. Конгресс прошел в Хельсинки и собрал посланцев этих народов, проживающих на пространстве от Таймыра и Урала до Эстонии, Венгрии и Финляндии.

Владимир Дмитриев

Ижора

Самоназвание ижорцы, карьялайсет, изурит. Живут в Ленинградской области. Относятся к беломорско-балтийской расе большой европеоидной расы; отмечается слабая монголоидная примесь. Ижорский язык, относящийся к прибалтийско-финской подгруппе, имеет 4 диалекта. Распространен также русский язык, который большинство ижорцев считает родным.

Отделившись от южно карельских племен, ижорцы в конце I-начале II тыс. н. э. расселились в бассейне р. Ижора и затем постепенно продвигались на запад Ингрии, частично ассимилируя водское население. Первое упоминание ижоры содержится в летописи XIII в., когда они входили в состав Новгородской земли. В XVI в. ижорцы были обращены в православие.

Традиционные занятия - земледелие, рыболовство, в том числе морское, лесные промыслы. В XIX в. было развито отходничество, посредническая торговля, ремесла (деревообделочное, гончарное).

Традиционная материальная культура близка русской. До середины XIX в. этническая специфика сохранилась в женской одежде. В восточных районах Ингрии носили рубаху с коротким обрезным оплечьем, поверх - одежду из двух полотнищ на лямках, одно на правом, другое на левом боку. Верхнее закрывало весь корпус, расходясь на левом боку, закрытом нижним полотнищем. Западные ижорцы (по р. Луга) носили поверх рубахи несшитую юбку, у восточных бытовал длинный, спускавшийся до края одежды полотенчатый головной убор, у западных - убор типа русской сороки. Украшения: тканый и вышитый орнамент, бисер, раковины каури. В конце XIX в. старые формы одежды были вытеснены русским сарафаном.

Этническое своеобразие сохранялось до XX в. в семейной и календарной обрядности, например, в особом женском (т. н, бабьем) празднике. Существовала вера в духов-хранителей (домашнего очага, хозяина риги, бани и т. д.), духов земли, воды. Развит фольклор, обрядовая (свадебные и похоронные плачи-причитания) и эпическая поэзия, например, руны о Куллерво, частью вошедшие в Калевалу.

История ижоры

Ижорцы вместе с вепсами составляют коренное население Ингерманландии. Областью их этногенеза были территории, лежащие между рекой Нарвой и Ладожским озером и далее к югу. Их название происходит от реки Ижора (по-фински Inkere - Инкере), впадающей в Неву. Этнонимы "ижора" и "инкери" часто употребляются как синонимы по отношению к двум прибалтийско-финским народам - православным ижорцам и исповедующим евангелистскую веру финнам-инкери (ингерманландцам). Несмотря на родство между двумя языками и многовековое совместное проживание народов-носителей этих языков, следует тем не менее провести разграничение между двумя этносами.

Ижорский язык относится к северной (по другой классификации - к восточной) ветви группы прибалтийско-финских языков, ближайшие родственные ему языки - карельский и восточные диалекты финского. некоторые лингвисты не считают ижорский отдельным самостоятельным языком.

Ижорцы, по всей вероятности, выделились из карельской этнической группы, на это указывает близость обоих языков, а также и тот факт, что часть ижорцев называет себя карелами. Ранее это разделение двух народностей относили к X1-XII вв., однако в последнее время археологические находки и лингвистические исследования свидетельствуют о том, что этот процесс завершился ещё в 1 тыс. н. э. В наше время начинает завоёвывать признание гипотеза о том, что племя ижора произошло от слияния нескольких прибалтийско-финских племён.

Восточнославянские племена кривичей и словен в VI-VIII вв. добрались до южных земель Ингерманландии, а в Х в. уже наладили оживлённые связи с местным прибалтийско-финским населением. Первый письменный источник, упомянувший ижорцев, относится к XII в., в нём папа Александр III наряду с карелами, саамами и водью называет язычников Ингрии и запрещает продавать им оружие. Водные пути от озера Ильмень до Ладоги с конца IX в. оказались под контролем Новгорода. Жившие здесь малочисленные прибалтийско-финские народности принимали участие в образовании Новгородского княжества. Уклад и образ жизни малочисленных финно-угорских народов Прибалтики был однотипным. Общее название этих народов в древнерусских летописях было "чудь". На их роль в истории Новгорода Великого указывает и то, что в городе даже была Чудская улица.

В русских летописях ижора впервые упоминается под этим именем в 1228 г., и с того времени ижорцы часто фигурируют в летописях вместе с карелами при описании битв с врагами, вторгающимися на русские земли с запада. При ослаблении власти Новгорода вначале на землях ижоры активизируется деятельность Литвы, и в течение XIV в. литовцы многократно собирали с них дань. В XV в. звезда Новгорода окончательно закатилась, и ведущую роль у него перехватила Москва. Процесс колонизации русскими переселенцами этих земель продолжался дальше быстрыми темпами. Московские князья раздавали своим верным приверженцам поместья и на этих территориях. Из составленного в 1500 г. так называемого "водского податного списка" выясняется, что население Ижоры составляло примерно 70 тыс. чел. Невзирая на последовательное искажение на русский манер названий и имён вероятно всё же, что тогда прибалтийско-финские народы были ещё в большинстве. В XVI в. особенное внимание уделялось распространению православия. Ижорцы также были охвачены сетью церквей, религиозных общин, монастырей.

Во второй половине XVI в. имели место длительные шведско-русские войны, которые принесли немало разрушений и гибель ижорцам и карелам, но населённые ижорой территории в то время оставались в руках России. В начале XVII в. Швеция воспользовалась ослаблением Русского государства в "Смутное время" и присоединила к своей империи Ингерманландию. Факт присоединения был признан при подписании Столбовского мирного договора 1617г. Это состояние сохранялось до конца Северной войны, до 1721 г. В тот период на ижорские земли прибыло финское население, исповедовавшее лютеранскую евангелистскую веру, как об это подробно говорится в статье, освещающей их историю. После восстановления власти России помещики вновь в больших количествах стали переселять крепостных на территорию Ингерманландии. Наряду с этим в XVIII в. немцы, а в XIX в. эстонцы также селились в Ингерманландской губернии. Этническая карта этой территории стала весьма пёстрой.

Усилившееся с начала XVIII в. русское влияние особенно возросло и углубилось во второй половине XIX в. Под воздействием русскоязычных школ и в силу близости столице России среди ижорцев выросло число знающих русский язык, участились межнациональные смешанные браки. Ижорские деревни к концу XIX в. уже мало чем отличались от русских.

С середины прошлого века до наших дней численность ижорцев складывалась следующим образом:

1848 - 178000 чел.

1897 - 21700 чел.

1926 - 26137 чел.

1959 - 1026 чел. (владение родным языком - 34,7%)

1970 - 781 чел. (владение родным языком - 26,6%)

1979 - 748 чел. (владение родным языком -32,6%)

1989 - 820 чел. (владение родным языком -36,8%)

Советская эпоха началась для ижорцев так же, как и для других финно-угорских народов России. Был создан алфавит на основе латинских букв, на котором был выпущено в свет около двадцати книг, начала развиваться система школьного образования. Затем всё это прекратилось. Сначала в связи с коллективизацией многие были депортированы в Сибирь и в Среднюю Азию, затем во второй половине 30-х гг. террор обрушился и на ижорскую интеллигенцию. Вторая мировая война принесла им то же, что и ингерманландским финнам и водскому народу. Перебежавших в Финляндию финны вынуждены были выдать Советскому Союзу, но многие добровольно вернулись на родину, поверив обещаниям. Однако всех их ожидало горькое разочарование. Они были расселены по всей стране, и лишь после 1956 г. им разрешили возвратиться на родные земли и поселиться там вновь.

Большая часть ижорцев уже в период между двумя войнами считалась двуязычной, а послевоенные поколения уже почти не говорят на языке отцов и дедов. Географическое расположение, а также окружение более крупных по численности народов не позволили ижорскому народу и его культуре развиваться с течением истории. К сожалению, и в настоящее время у них осталось немного шансов для выживания.

Список литературы:

1. Историко-культурный атлас Республики Коми. Москва, 1997

2.Сородичи по языку. Будапешт, 2000

Ижора (Инкери)

историческая справка

Константин Сакса

В старинной немецкой легенде о происхождении гуннов говорится, что сначала только германские племена имели своими родоначальниками различных богов, а происхождение гуннов было совсем иное. Когда-то готами правил благородный князь Амбль, прародитель амелунгов. Как то взял он в плен финских женщин. Финки были искусны во всем: и в тканье и пряденьи, но кроме того и в чародействе. Они губили скот, уничтожали посевы, насылали на жилища пожары, мор и болезни. Много гибло готского народа! Но что хуже всего, мужчины не могли любить девушек. Матери не могли кормить детей грудью, груди их полны были вместо молока кровью! Дети рождались чудовищно безобразные.

Объятые ужасом и гневом, готы решили удалить этих страшных, чудовищных женщин. Убивать их было нельзя, чтобы не осквернить готскую почву и не навлечь проклятия богов на обездоленную землю. Они выгнали их из готской земли далеко на север, в ледяные каменистые сети, думая что там они умрут от голода... Но увы! Случилось иначе. Злые восточные духи соединились с этими отвратительными ведьмами и не на брачном ложе, у священного домашнего очага, а на спинах степных коней произвели они на свет ужасное и многочисленное племя, алчное, желтолицее, прожорливое, кривоногое, сутулое, грязное, узкоглазое и лукавое, на гибель и проклятие народам, на горе всему миру. Это были дикие, как степные волки, отвратительные гунны. Кто же такие гунны и почему они исторически связаны с финнами, и с территорией около города Санкт-Петербурга, именуемой Ингерманландией?

Гуннское нашествие в конце IV- начале V в. потрясло Европу. Гунны, - хун-ху-хунгары (по одной из теорий Д.Европиуса, финского этнографа, исследователя Ингрии в Х1Х веке - угры, ингры, инкери, ижеры, ижоры) считались народами Азии, пришедшими или с Южного Урала или с Алтая. Основные же археологические памятники ранних гуннов расположены в Забайкалье в долинах реки Селенги и ее притоков: Орхона, Джиды и Чикоя около города Улан - Удэ, столицы Бурятской республики. В ХIХ веке в районе города Кяхта в Ильмовой Пади и Дэристуйском Култуке было открыто и частично исследовано древнейшее кладбище, около 100 могил в "срубах" и "гробах". Сейчас громадный археологический фонд составляют около 1500 гуннских могил. В большинстве своем это невысокие насыпи из камней. Первоначальная форма надмогильной кладки имела вид четырехугольника или круга. Рядовые гунны были погребены в деревянных срубах и гробах, а представители знати - в погребальных камерах с двойными срубами.

Культура ранних гуннов представлена предметами вооружения: трехлопастными и листовидными наконечниками стрел, снабженных свистунками в виде боченковидных полых трубочек с отверстиями по бокам. Гунны были вооружены составными луками из деревянных и костяных накладок, с большой убойной силой, длиной до 1,5 метров. Так как основным занятием гуннов было скотоводство, то в могилах обнаружены были предметы конского снаряжения: удила и псалии, костяные и железные пряжки и кольца. В погребениях также обнаружены были глинянная посуда, лаковые чашки, костяные и деревянные палочки и ложки, бронзовые зеркала, игральные кости. По письменным китайским, а позднее европейским источникам известно какое огромное значение для кочевников гуннов имела лошадь. Железные конские удила найдены не только в мужских и женских захоронениях, но и в детских. В тоже время при раскопках Иволгинского городища обнаружили зерна проса, каменные зернотерки и ямы для хранения зерна. Железные изделия гунны изготавляли сами, что подтверждается находками сыродутного горна, обломками криц и шлаков.

Быт гуннов зависел от сочетания кочевых и оседлых форм хозяйства. На поселениях открыты постоянные жилища - полуземлянки с теплыми дымоходами вдоль стен, когда дым от очага сначала шел по дымоходам, а затем выходил в трубу. Но наиболее распространенным жилищем были войлочные юрты, устланные коврами. Одежда рядовых гуннов изготовлялась из кож, мехов и грубых шерстяных тканей. Знать одевалась в дорогие шерстяные, шелковые и хлопчатобумажные привозные ткани. В гуннском обществе были сильны черты патриархально-родового строя. В связи с ростом имущественного неравенства и стремления к богатству у многих кочевых племен, писал К.Маркс "война, которую раньше вели только для того, чтобы отомстить за нападения, или для того, чтобы расширить территорию, ставшую недостаточной для скота, ведется теперь только ради грабежа, становиться постоянным промыслом".

Возвысившись среди местных племен, ранние гунны создали могущественное племенное объединение. Значительная часть гуннов в конце 1 тысячелетия до н.э. начала свое продвижение на запад, покоряя одни племена, оттесняя другие, втягивая в свой союз и приводя в движение третьи. Это движение продолжалось более трех веков, пока в IV в.н.э., пройдя всю Южную Сибирь, степи Прикаспия и Причерноморья, гуннские орды не появились у границ Римской империи. Но в ходе этих событий и сами гунны изменились настолько, что не возможно ставить знак равенства между ранними гуннами (хун-ху) и племенами, вторгшивсями в Восточную Европу на рубеже двух эпох. До сих пор Европе не приходилось сталкиваться со столь многочисленными ордами безжалостных кочевников, несущих смерть и разрушение.

Могучий вал гуннского нашествия увлек за собой и многие финно-угорские народы Восточной Европы, находившихся на более низкой ступени развития и живших на огромных пространствах от Балтики до Восточной Сибири.

В середине 1 тысячелетия до н.э. железо распространилось на север Восточной Европы, где обитали финно-угорские племена. В культуре племен, живших в лесной полосе в 1 тысячелетии до н.э., по-прежнему большое место занимали изделия из кости и рога, а в хозяйстве многих племен значительную роль продолжали играть охота и рыболовство. Но наряду с охотой развивалось домашнее скотоводство и подсечно-огневое земледелие. Культура раннего железного века - это культура дославянского населения Волго - Окского края, в основном она связана с древним финно-угорским населением и носит название дьяковской культуры, по названию села Дьяково, расположенного на территории Москвы, где было найдено одно из первых поселений этой культуры. Близки по культуре к дьяковским племенам древние жители Эстонии и Латвии.

Но здесь изредка встречаются рубленные четырехугольные избы и каменные курганы, где в каменных ящиках содержатся остатки 10 - 12 захороненний со скудным инвентарем: костяные или простые железные булавки, проушные бронзовые или железние топоры. Дьяковская культура просуществовала долго с VII - VI вв. до н.э. до VI - VII вв.н.э. Древние финно-угры жили в небольших поселениях, которые устраивали на высоких, естественно укрепленных берегах, прорезанных по сторонам глубокими оврагами. Городища укреплялись валами и рвами, ставились деревянные стены из массивных бревен и слег. Со стороны поля городище защищали два вала и два рва. На городищах найдены круглые, овальные или четырехугольные жилища в виде землянок и полуземлянок.

Во второй половине I тысячелетия до н.э. получает распространение наземный деревянный сруб. На Троицком городище были обнаружены кольцевые постройки - "жилые стены", которые делились на четыре жилых комплекса с отдельными входами. У жителей дьяковских поселений сложились основные отрасли домашнего производства: кузнечное, ткацкое и гончарное. Керамика сетчатого типа, украшенная оттисками рогожи, сетки и грубой ткани. Керамика выполнена техникой ленточного налепа, распространенной в этих местах еще с неолита. Изготовляли горшки, миски, сковородки, крышки и светильники. Из кости делали черешковые и втульчатые стрелы, гарпуны, рукоятки ножей, костяные иглы и проколки, пряжки, детали конской утвари. Из железа делали топоры, кельты для рубки деревьев и обрабоки земли, ножи, наконечники копий, рыболовные крючки, железные пластины для доспехов, серпы, косари, кузнечные инструменты, булавки и пряжки.

Железную руду плавили в поселках или за их пределами. Ткани ткали на примитивных ткацких станках с пряслицами веретен и глиняными грузиками. Финно-угры разводили свиней, крупный рогатый скот и коней. Охотились на медведей, лисиц, лося, северного оленя, барсука, кабана, зайца, птицу. На прибрежных и лесных полянах сеяли рожь, пшеницу и коноплю. На поселении Березняки около города Рыбинска в верховьях Волги обнаружили бревенчатые жилища, разделенные на мужскую и женскую половины, кузницу с кузнечными инструментами и железные крицы. На Северо - Востоке современной России в Заволжье и Приуралье, в басеейне рек Камы, Вятки и Белой лежит другая область культуры древних финно-угорских племен, получивших название ананьинской. В более позднее время в Прикамье развилась пьяноборская культура, так же принадлежавшая финно-уграм, где у мужчин были поясные эполетообразные застежки, железные шлемы, а женщины носили богатые уборы для кос с пронизкаит и привесками в виде стилизованных фигурок лошадей.

Среди культовых предметов известны бронзовые фигурки птиц и зверей. Особенность гуннов состояла в том, что завоевывая обширные пространства, сталкиваясь с массой различных народов, они сами растворялись в их среде: на территории Европы практически очень трудно выделить из общей массы археологические материалы гуннского периода. Гуннские погребения больше известны в Южном Приуралье, на Волге и в Курской области на реке Судже. Началась эпоха действительно "великого переселения народов". Когда в 452 году гунны были разбиты на Каталаунских полях во Франции, и в 453 году умер великий вождь Аттила, закончился первый этап великих переселений и Европа стала совсем иной. Некогда могучая Римская Империя развалилась на две части и пала. Рим лежал в развалинах, в Италии и в Западных провинциях бывшей империи образовались многочисленные варварские королевства.

В середине VI века готский историк Иордан впервые описал финно-угорские народы, подчиненные царю готов Германариху и живших от Балтики до Урала. Там был указан и народ инканаусы, который академик Ю. Рыбаков олицетворял с Инкери (Ижорой). Если сейчас обратиться к какому-нибудь справочнику географических названий современной Ленинградской области (Ингрии), то легко обнаружаиться несколько названий, связанных с именем этого древнего племени, от которого и вся Ижорская земля получила свое название. Ижорский погост, по писцовой книге 1500 года находился в Ореховецком уезде (ныне Петрокрепость). Здесь находятся реки Ижора, Большая и Малая Ижорки, а также несколько селений с именем Ижора, возникших в разное время, но частично указываемых и в старых документах. Происхождение этих названий - по крайней мере названий речных - бесспорно связано с племенным именем "Инкери", превратившимся в русской передаче в "Ижора, Ижера", известным по письменным памятникам с ХIII века (а название Ingria еще раньше). Еще в середине ХIII века даже охрана водных границ ("стража морская") производилась ижорами во главе со старейшиной Пелгусием, - следовательно, новгородских словен в качестве постоянных жителей Ижорской земли здесь еще не было.

Еще в ХV веке в московских писцовых книгах встречались крупнейшие карельские и ижорские землевладельцы Мустельские, Шапкины, Сарские и другие. На территории Ингрии проживали ранее не только ижоры, но и саамы (лопь), нерева (ерева), карелы, вепсы, водь, зачастую объединенные общим названием чудь. Ижора (Инкери) принадлежит к прибалтийско-финнской группе языков. Древнейшее финно-угорское население оставило многочисленные географические названия. Сейчас на территории Ингрии - Ингерманландии проживают кроме ижор: карелы, вепсы, тихвинские и олонецкие карелы, финны, людики, водь, эстонцы, ингерманландские финны. Снова интерес к Северо-востоку Европы и населяющим его народам возник только в Х веке, в эпоху крестовых походов, когда две христианские церкви Католическая и Ортодоксальная боролись за языческие племена. От древних племен, подвергшихся христинизации остались только фольклорные предания о чуди, известные не только на Русском Севере, но и на Урале и в Сибири, куда они попали по мере колонизации этих земель и прикреплены к различным народностям, жившим здесь до прихода русских.

Предания о чуди известны и у других народов Севера - у саамов и коми. Топография жительства чуди определяется в преданиях с позиций населения, которая отделяет себя от чуди и нередко противопоставляет себя ей. В целом ряде преданий указываются конкретные координаты былого местонахождения чуди, в момент записи преданий, в соответствии с административным делением ХIХ века. Чудь - это прежде всего аборигены края, в последствии заселенного иным по своему этническому происхождению народом - славянами, которые и оказались в непосредственном контакте с чудью. По свидетельству современных этнографов, первые контакты славян с чудью произошли в IX веке. При описаниях внешности чуди в русских преданиях выделяется прежде всего высокий рост, который подтверждается по захоронениям "чудских костей", в ряде уральских преданий говориться об одноногих аборигенах.Но самым необычным является описание во всех регионах от Балтики до Сибири глаз чуди - "белоглазая", этот эпитет прочно закреплен за этнонимом "чудь".

Чудь постоянно предстает еще в качестве антропофагов: "Древнейшие жители сего края - поганые сырояды и белоглазая чудь, кои приходя в пределы белозерские, делали великие опустошения: пожигали селения, младенцев и отроков пожирали, взрослых и престарелых разнообразно умерщвляли", записано в XVIII веке или позднее в XIX "чудь... проходя здесь, народ поедала, а имущество грабила...". В коми-пермяцких преданиях говорилось, что "чуди были маленькими, черными, жили в небольших домиках...". Среди поморов Севера бытует до сих пор мнение, что древняя чудь скрылась от новгородцев на Новой Земле и "ныне там прибывает". Так же в преданиях о чуди содержится синкретический по своей природе конфликт нападения чуди на позднейших колонистов. Вот как описывается набег чуди на город Каргополь: "наступала белоглазая чудь на город, который за валушками находился, - город Каргополь". В подобных преданиях нашли отражение преломные факты военных столкновений чуди с феодальными русскими отрядами, вызванными воостаниями аборигенного населения "против даней, захвата земель и угодий, против православной христианизации". Русский историк В.Ключевский писал, что "некогда финские племена были распространены далеко южнее рек Москвы и Оки (Йеки - реки, по фински)-там, где не находим их следов впоследствии. Но народные потоки, проносившиеся по южной Руси, отбрасывали это племя все далее к северу, оно все более отступало и, отступая, постепенно исчезало".

В 1020 году первый крещенный русский князь Ярослав Мудрый взял в жены дочь конунга Олава Шведского - Ингигерд (Ирину) и предал город Альбегаборг (Ладогу) с окружающими землями в свадебный дар. По-русски, как писал русский историк Н.Карамзин, вероятно имея в виду скандинавское происхождение первых русских князей, эту землю называли землей людей Ингигерды - Ингерманланд. Ижорская земля служила буферной зоной между Скандинавией и Русью. С тех пор эта земля подвергалась бесчисленным набегам.

Хронология

997г. - поход новгородцев на Альбегаборг.

1042 г. - поход новгородцев на племя емь.

1068 г. - поход новгородцев на племя водь.

1069 г. - племя водь, давшее название Вотской пятине, вошло в состав Новгорода

1105 г. - поход новгородцев на Альбегаборг.

1123 г. - поход новгородцев на емь.

1123 г. - набег племени емь на Новгород.

1142 г. - шведы напали на новгородских купцов.

1143 г. - карелы напали на емь.

1149 г. - емь напала на водь

1149 г. - поход новгородцев на емь.

1156 г. - 1-й крестовый поход шведов в Ингрию.

1164 г. - шведы напали на Ладогу.

1186 г. - поход новгородцев на емь.

1191 г. - поход новгородцев в Западную Финляндию.

1198 г. - новгородцы в Финляндию.

1227 г. - новгородцы крестили карелу.

1228 г. - поход племени емь в Приладожье.

1230 г. - булла Григория 1Х о запрете продавать язычникам карельским, ингерским, лаппским и вотландским оружие, железо и деревянные изделия

1240 г. - 2-й крестовый поход. Невская битва.

1241 г. - князь Александр Невский взял город Копорье

1250 г. - поход шведов на финнов.

1255 г. - папа Александр 1V поставил епископа для Вотландии, Ингрии и Карелии

1256 г. - поход новгородцев на емь.

1272 - 78 г. - карательные походы новгородцев в Карелию.

1279 г. - новгородцы построили Копорье

1283 - 84 г. - шведы напали на новгородских купцов.

С приходом современной цивилизации происходит активная ассимиляция людей разных культур. Многие народности постепенно исчезают с лица земли. Редкие их представители пытаются сохранить и передать традиции и обычаи своего народа.

Благодаря им, история жизни коренного населения России раскрывает свои тайны – полезные и поучительные, не потерявшие своей актуальности до сих пор.

Ижоры – малочисленный финно-угорский народ, который наряду с водью с древнейших времен населяет северо-западные земли Ленинградской области.

В русских письменных источниках ижоры (ингры, ингарос) и Ижорская земля упоминаются с XIII века. Наряду с карелами ижоры часто фигурируют в летописях при описании битв с врагами Русской земли и потому считаются народом опасным. Они выступали вместе с новгородцами в военных столкновениях со шведами, финским племенем емь и ливонскими рыцарями. Именно ижорский староста «старейшина в земле Ижерстей, именем Пелгусий (или Пелгуй)» в 1240 году предупредил князя Александра (будущего Невского) о высадке шведов на берегу Невы.

Некоторые историки считают, что топоним происходит от карельского «инкери маа», что означает «прекрасная земля». Другие этнографы, напротив, полагают, что слово «ижора» в переводе с финского означает «грубый, неприветливый». Как бы там ни было, антропологические исследования показали, что предки ижор – самые первые люди, поселившиеся на землях от прилужских болот до лембаловских озер. По имени финно-угорского народа названа Ижорская возвышенность – местность к югу от Невы и река Ижора.

«…Примечается у них лукавство в великом почтении; они проворны и гибки. Вместе с тем у них в характере нет злобы и праздности, напротив, ижорцы трудолюбивы и соблюдают чистоту», – так в XVIII веке характеризовал эту народность писатель и путешественник Федор Туманский.

Ижорский язык произошел от древнекарельского языка – основы и относится к прибалтийско-финской группе финно-угорских языков. В ижорском языке выделяют четыре диалекта. В 2009 году ижорский язык был включен ЮНЕСКО в Атлас исчезающих языков мира как «находящийся под значительной угрозой исчезновения».

Традиционно ижоры занимались земледелием, скотоводством, рыболовством, лесным промыслом. Выращивали зерновые (рожь, овес, ячмень), технические культуры (лен, коноплю), овощи (репу, капусту), с XIX века – картофель. В XIX веке было развито отходничество, посредническая торговля, ремесла, в том числе гончарное и деревообделочное. В деревне Большое Стремление изготовляли гончарную посуду – от огромных опарных горшков в желтой или коричневой поливе до маленьких горшочков, все предметы необходимой крестьянской утвари. Белая посуда напоминала дорогой фарфор. Именно ее на парусных лайбах часто увозили через залив на ярмарки в Финляндию.

Как и все финно-угры, ижорцы в древние времена были язычниками, а с переходом этой земли во владения господина Великого Новгорода постепенно приняли православие.

Несмотря на это, языческие традиции среди народа были чрезвычайно крепки. Собственно, от православия только и осталось, что посещение храма. Свои праздники ижоры проводили «без шуму и ссоры, и если явится кто шумной или бранчливый, то тащят в воду и окунят, чтоб был смирен».

Самым главным годовым праздником считался Педро (Петров день, день св. первоверховных апостолов Петра и Павла). Обряды земледельческого праздника (ижоры приносили к священным деревьям еду и питье для духов предков) должны были умилостивить души усопших и христианских святых, а также способствовать плодородному году. Не менее торжественно отмечался и Ильин день. На ритуальной трапезе-«братчине» собиралась община всей деревни. Плясали, что было мочи, и пели от души.

Благодаря собирателям за 200 лет скопились десятки тысяч ижорских песен. Давид Эммануэль Даниэль Европеус, один из ведущих собирателей финно-угорского фольклора, за три месяца поездки в 1847 году записал около 800 рун! Главный исследователь ижорских обрядов Вяйне Салминен в поименный справочник занес информацию о 1200 (!) народных певцах Ижорской земли.

«Сколько песен можно запомнить за всю свою жизнь? Обычные люди знают десятки, талантливые – сотни. А какой эпитет подобрать человеку, знавшему их более тысячи? Звали ее Ларин Параске, в девичестве – Параскева Никитична Никитина. Она родилась в 1833 году в деревне Мякиенкюля прихода Лемпаала (по-русски – Лемболово), на территории нынешнего Всеволожского района. Ей повезло: она выросла на Ижорской земле, где древних песен было больше, чем камней на маленьких крестьянских полях. Ведь ее народ – ижоры, чья численность никогда не превышала 20 тысяч человек, – сохранил более 125 тысяч песен! В ижорских деревнях пели почти все. Но она превзошла всех. От нее записано 1152 песни, 1750 пословиц, 336 загадок, множество причитаний. Она знала более 32 тысяч стихов!
У нее была просто фантастическая память и невероятный талант. В любую старинную песню она вносила что-то свое, ее импровизационный дар завораживал всех. Она придумывала песни сама и вкладывала в них всю свою тихую радость и огромную боль.
Жизнь Ларин Параске была тяжела и многотрудна, но ее голос пел чисто и прекрасно, как «руокопилли», как тростниковая свирель. Это был забытый нами голос народа, который первым пришел на эти земли много тысяч лет назад».
Ольга Конькова, этнограф, председатель Общества ижоры и води, наполовину ижорка, директор Центра коренных народов Ленинградской области

Старинная ижорская одежда, украшенная бисером, жемчугом и раковинами каури, привезенными с берегов Индийского океана, была очень красива. Самая нарядная часть костюма – головной убор саппано. Расшитый золотыми нитями, он имел доходящий до пола узорчатый шлейф. Развевающиеся на ветру женские саппано сравнивали с реющими парусами рыболовецких лайб.

Удивляли нестандартностью и ижорские дома, в которых черные от копоти курных печей потолки сочетались с желто-медовыми стенами и мебелью. Не менее интересен был и внешний вид жилищ. Соломенные крыши фиксировались жердями, перекрещенные концы которых оформляли в виде птичьих голов. Такой декор назывался «харакат» (то есть «сороки»).

У ижор были любопытные свадебные обычаи. Так, обязательным элементом сватовства было курение табака всеми участниками обряда. У ижор даже возникла поговорка: «Если дым появился над домом, значит или пожар, или курят на обручении!»

Сразу после церковного венчания жена возвращалась домой к отцу, а жених – в свой дом. Каждый из них по отдельности, со своими родственниками, праздновал это событие и принимал свадебные подарки.

На следующий день молодой с родней ехал забирать нареченную. После угощения и пения «отъезжей» песни все собирались в доме новобрачного. За стол садились все, кроме молодой жены. Ей полагалось стоять у дверей и кланяться на обе стороны, приглашая гостей к угощению. В ходе свадебного пира пели особые песни, поучающие молодых, как вести себя в семейной жизни. После торжеств нареченная брила голову и отращивала вновь волосы только после рождения первенца.

В наше время народ находится на грани полного исчезновения. Сегодня ижорскую речь можно услышать только на Сойкинском полуострове (южный берег Финского залива) и в основном от стариков. Здесь, на побережье, стоят старинные ижорские деревни Вистино, Ручьи, Горки, Логи, Глинки. Последняя перепись населения насчитала лишь 276 ижор. Перепись учла не всех, так как некоторые в паспортах были записаны как русские. По данным ученых, численность ижор составляет около тысячи человек.

Но есть люди, продолжающие поддерживать традиции. Местная жительница Наталья Чаевская (ныне директор музея), Михаил Сметанин (в то время сотрудник областной Дирекции музеев), художник Владимир Зернов и Ольга Конькова создали в поселке Вистино Ижорский этнографический музей. Экспонаты собирали всем миром.

«…Стало понятно, что только музей способен поддержать память исчезающего народа. Ситуация на то время была уникальной: сам народ решил создать музей собственной культуры как средство самосохранения. <...> Люди шли и не узнавали ни свои, казалось, прежде ненужные вещи, ни своих отцов и прабабок, устало смотревших на них со старых фотографий, не понимая, что их давнее прошлое велико, а недавнее – прекрасно. Я видела, как менялись их лица, а потом и мысли. Еще в 80-х годах ответом на вопрос о национальности обычно служили слова: «Отец у меня, к сожалению, ижор, мать тоже ижорка, но я – русская!» Теперь же слово «ижор» начинало звучать с гордостью. Такого результата я не ожидала: я видела своими глазами возникновение национального самоуважения. Один небольшой сельский музей (пусть даже очень хороший – это не мои слова), тысяча старых вещей и фотографий изменили статус народа», – рассказывает О.И. Конькова.